Object writing

Стекло

Каждый день я просыпаюсь с одной и той же мыслью: война. Ее не отменить и не спрятать. Я открываю глаза, и это первое, что приходит в голову.

Я не могу делать вид, будто жизнь продолжается, и все идет своим чередом.

Идет война.

Можно не заметить стеклянную дверь в торговом центре и больно удариться об нее на выходе. Войну нельзя не заметить.

Время и-стекло. Времени больше нет.

Мы везде и во всем безнадежно отстали. Нас опережают на несколько часов, дней, световых лет. Пока мы придумываем план спасения А, нам перекрывают кислород. Пока мы ищем решение Б, нас приковывают наручниками.

Самое ужасное – быть внутри. Когда-то об этом напишут тысячи книжек и снимут десятки фильмов (если будет кому снимать). И сейчас я бы все отдала за то, чтобы смотреть эту историю в кино, а не на экране своей реальности.

Я бы больше всего на свете хотела, чтобы это случилось не со мной, не с нами.

Невозможно не думать.

Я бы очень хотела однажды проснуться с мыслью: «мир», подойти к окну, прижаться лбом к холодному стеклу и заплакать. От счастья. От того, что живу. От того, что моя жизнь не сломана, и все близкие рядом.

Только этого никогда не будет.

В мире, где все накопленное обесценивается ежесекундно, в мире, где человеческая жизнь – разменная монета, где правит безумие и алчность (таймер)

Марафон 27.02

Object Writing 

ЗНАК

А может быть, все это - просто знак начать с нуля? Звучит чудовищно. Но более очевидный знак было бы сложно себе представить.

У меня в голове рой мыслей, от которых нет спасения даже во сне. Сны стали тревожными.

Знак остановить свою прежнюю жизнь. И начать другую?

Все иначе. Я не хочу, чтобы это было частью моей биографии. Я не хочу иметь такую биографию – и это уже часть моей реальности.

Мне сложно.

Война внутри была, как я теперь понимаю, приятной пищей для ума и психики. С этой войной я могла разобраться сама. Я знала, кто и за кого на каких фронтах воюет. Я была генералом армии. Обеих армий внутри себя. Я знала, что придет время, и все решится в мою пользу. Важно, что именно в мою пользу.

Война внешняя никогда не принесет мне добра и пользы.

Мои потребности резко сузились до одной точки: остаться живой, в здравом уме и на свободе.

Что считать свободой – это вопрос не праздный. Я ведь уже несвободна. Поэтому примем минимальную свободу: передвижения по городу, звонков и сообщений, использования интернета, общения с близкими.

А свободы жить свою жизнь у меня уже нет. Больше нет. И сейчас я понимаю, что я только-только приблизилась к ней, нащупала ее, и так жестоко меня ее лишили.

И это самое болезненное. Не жить свою жизнь. После стольких усилий. Все разрушилось в секунду.

Меня сделали врагом. Врагом этого прекрасного мира. (таймер)

Дверь

Дверь открывалась легко. Стоило толкнуть ее пальцем, и она тут же распахнулась. Было светло. Или темно. Вообще неважно, что там по ту сторону двери. Я орала утром сегодня на свою боль, от своей боли, оттого то что застряла в какой-то мертвой для себя точке. Оставаться здесь – смерть для меня, для моего творчества, для моего сонграйтера, которого я тут «бужу», для моего автора. У меня нет сил. Вот серьезно. Без шуток. Я не знаю, что делать. Спать. Не спать. Работать. Петь. Самое обидное , что я перестала петь. В моем календаре почти нет сиреневых полосочек от моих занятий музыкой. Это кошмар. Для меня это значит, что я не справляюсь. Не вывожу. И это не «все хорошо». Мне сейчас нужно что-то другое. Не то, что я делаю. Не встречи с друзьями. Не завтраки. Не ужины. Не теннис. Не танцы. Все вместе превращается в какое-то безумно колесо, в котором меня как в стиральной машинке выжимает вместе со всеми моими мечтами, радостью, надеждами. В этом барабане включен режим «отжим» на 1200 оборотов. И мне нужно каким-то невероятным усилием толкнуть дверь изнутри и выскочить наружу. Дверь этой стирающей меня машинки. Она реально стирает во мне все чувства, всю радость, всё. И я не могу так больше. Я не могу больше стирать.

14.02.2022

Object writing: САМОЛЕТ (5 минут)

Самолете созданы для для длинных писем самому себе. Вот вспомните, какой восторг охватывал вас в детстве, когда вы заходили в самолет. Все эти необычные кресла, иллюминаторы, ремни безопасности, подстаканники. Вас охватывал восторг? Меня – да. Когда я в первый раз летела на самолете, еще было разрешено курение. Поэтому мне запомнилось как на задних сиденьях пахло сигаретным дымом. Лететь в хвосте самолета было неприятно. Я не люблю запах сигарет. Удивительно, что я застала этот момент. Сейчас этого уже не пережить. И я немножко чувствую себя динозавром, когда говорю об этом.

Летать было страшно. Это потому что редко. Потом привыкаешь. И страх – иногда его чувствуешь под кожей, но чаще – нет. Сейчас можно сразу открыть книжку или включить какой-то фильм – обмануть мозг, отвлечь. Дать ему игрушку.

Игрушка для мозга. А можно писать письмо. Плакать в самолете. Да, в самолете можно плакать. Можно так полурыдать-полусдерживать слезы. А если рядом