Когда невозможное "мы" перестанет горчить
И ветер привыкнет к солёным губам на рассвете,
Ты, может быть, вспомнишь, как было легко приручить,
А я повторю: мы за наши порывы в ответе.
Что дальше? Избитый, пропахший смолой разговор
Да взгляды наивные в неба невинную просинь.
И где-то дотошные черти внесут в приговор:
Тринадцать недель тишины под названием осень.
Кому-то тюрьма, а кому-то тринадцать недель -
Попытка собрать по осколкам ненужное счастье
И ждать: ну когда же придёт неуёмный апрель,
Чтоб снова поверить, но только уже не отчасти?..
И, с шумом распахнутых улиц мешая тоску,
Глотать по привычке остатки вечернего чая.
Лишь с виду бесстрашная гордость шепнет: не рискуй,
А я ей с насмешкой: ну что ты... боишься, родная?..
Когда беспричинное "мы" канет в жёлтой листве
И память поставит свой крестик в графе "не любили",
Напомнят дожди, что мы с Осенью в странном родстве:
Нас так до конца и не поняли. Не приручили.