05.01.10 01:25
.… А у него не укладывается в голове, что я не хочу быть Джульеттой. Что я никогда ей не была и не стану, потому что… ну не нравилась она мне никогда. Что у нас общего, посудите? Я и не верила в её любовь, любовь «маленькой половозрелой девочки», как он сказал сегодня, в их любовь… Зато верила в нашу. Да, наверное, я очень часто веду себя как эгоистка, самопожертвования от меня не дождаться, но не может любовь держаться на одном только са-мо-по-жерт-во-ва-ни-и. Есть же ещё тысяча других вещей, и они есть во мне, в моём отношении… Я не буду бросаться с крыши – разве я когда-нибудь обещала такое? – глотать яд, вонзать кинжал в сердце, потому что для меня нет ничего, НИЧЕГО дороже жизни. Своей. Скажете, с таким мировоззрением нельзя любить? А я, дура, пробую, учусь. У него учусь, и знаю, что мне не достигнуть «вселенского чувства», никогда не подняться до него, что я ничтожество по сравнению с ним. Мне часто так кажется, я ему сказала об этом сегодня. Он же ужасно страдает и всё-таки верит в меня. ВЕРИТ, понимаете? Говорит, что это всё глупости, что я умею любить, нужно только поверить, и я смогу стать его маленькой Джульеттой… А я бы и не против, я безумно благодарна ему за эту веру, я хочу любить его всем сердцем, отдавать себя без остатка, вот только есть одно маленькое «но»: Джульетта.Да, я гораздо чаще, чем он, живу разумом, стараюсь поступать рационально – такое уж воспитание, так я устроена. И измениться очень не просто. Не просто быть с человеком, с которым у тебя нет будущего, любить его и бояться: а что будешь дальше? Со мной-то что будет? Я научилась преодолевать это, но для этого приходится жить каждой минутой, только сегодняшним днём… и ещё немножко прошлым. Я не хочу слышать вопроса: зачем я тебе нужен? Потому что это очень горько осознавать, что все разумные доводы теряют всякие смысл, а голос сердца… уж слишком он у меня «забитый». И я понимаю, что он прав во всём плохом, что думает обо мне, во всех страшных мыслях, которые он мне приписывает, он же не глуп, он всё понимает. А от меня, кажется, требуется такая малость: понять его. И научиться любить.
Самое страшное, что он не может стать для меня всем, хотя бы из-за тех же «доводов разума», из-за моей глупой жажды жизни, из-за того, что я всё хочу познать, всё увидеть и у меня ещё целая – я надеюсь – жизнь на это. Он – часть, но огромная, а что до сердца – он занимает его полностью, безраздельно.
Зачем? Он не знает, но именно он спасает меня от самого страшного. От страха. Не знаю, как бы я жила… В одном их своих болезненных откровений он сказал, что со мной вряд ли что-нибудь произойдет, что моя жизнь не изменится, если его не станет. И я подумала, я сначала поверила, что это так, в глубине души, конечно. Но сейчас я понимаю, что это не так. Потому что если его не будет, то вернётся страх; если его не будет, то не станет моей любви, которую мы так бережно вынашиваем все эти годы и ждём, когда же она родится… не будет меня, той меня, которую мы знаем сейчас. Той, что пишет стихи, поёт, плачет, раскаивается и просит прощения… меня!
Иногда я говорю себе: ну и кашу ты заварила! Как теперь расхлёбывать? Когда-то мне казалось, что всё пройдёт, как-то рассосётся само собой, и находила удовольствие в продолжении нашей истории. Я и сейчас ни за что не хочу с ней расставаться, только всё стало намного серьёзнее, т.е. всё и было серьёзно, только я и правда решила немного поиграть в мадемуазель Джу. Наивную маленькую девочку со стройными ножками и голубыми глазами. А играть чужие, а тем более нелюбимые роли – вредно для жизни. Нет, теперь я не играю, вернее, не так как раньше. Я не надеваю ничьи маски, только свою, да и то она уже трещит по швам. Только ему нужна ОНА, т.е. Я, я ему нужна больше жизни. Я с большой буквы, девочка, которую он себе создал, сочинил, выдумал, та, кем я стала на самом деле. Ведь что самое обидное: я на самом деле ею стала. Не верите? А иначе ничего бы не вышло: в конце концов актёрского училища я не заканчивала. Я стала его девочкой, его мечтой, до которой он смог дотянуться, я была такой земной, такой близкой… чёрт возьми, я и сейчас такая же. Вот только мы в неравном положении. Более неравное положение сложно себе представить. И при этом я стараюсь быть максимально, МАКСИМАЛЬНО честной.
Я не знаю, чем всё это закончится. Я не вижу выхода, но буду как Скарлет: «подумаю об этом потом». В конце концов, мало ли что… Я знаю одно: он без меня пропадёт, совсем, не выживет ни физически, ни духовно. И я не могу сказать, что эта мысль не лежит на мне тяжким грузом. Но – важно – это не главная, не самая главная причина, по которой мы вместе, по которой мы держимся друг за друга, как два тонущих человека, не отпускаем друг друга и обещаем быть всегда рядом. И я бы хотела, чтобы это было зафиксировано и понято. Я не знаю, что будет через много лет, я даже не знаю, что будет завтра… Я знаю, что сейчас его рука лежит в моей руке, и я не отпущу его. А там… дожить бы до утра, знаете?