Нарочно не придумаешь: всё в один присест - и чёрный обелиск, и танцующий Заратустра, и выпитое взахлёб жадными глотками вино из одуванчиков... Кто бы мог подумать, что такой коктейль может так взбудоражить, разбудить то, что будто бы спало все эти долгие зимние месяцы, чтобы открыть глаза и увидеть сияющее вокруг лето; лето, которое переливается разноцветными красками, стучит дождём в оконное стекло, зовёт за собой, пьянит и завораживает. И музыка, такая музыка разлита по всему небу, по всему телу, что хочется скорее слиться с ней, отдаться на волю своенравному ветру и стать одной из них - тех, кто может так писать и чувствовать.
А знаете, что общего у всех этих книг? Из них рвётся на волю жажда жизни, неумолимая, неоспоримая и непреклонная, та, что бурным потоком сбивает с ног всех, кто окажется на её пути. И, кажется, что можно пить луну, что под пальцами сочная, свежескошенная трава, что звёзды, звёзды танцуют над головой в каком-то диком приступе веселья. И любовь, любовь, пронизывающая каждую строку, каждую страницу, когда сердце разрывает безудержная тоска по чему-то недостижимому, по чему-то давно забытому или так никогда и не открытому. И это желание узнавать, желание лететь куда-то ввысь, влюбляться заново, снова и вновь заполнять сердце шелестом листьев, звенящими звёздами, пением птиц и тянущими душу поцелуями. Потому что в любви - жизнь, настоящая, такая, что дышит полной грудью и не боится, в ней мужество и отвага, в ней руки, протянутые навстречу и сердца, бьющиеся в такт. В ней счастье бежать босиком по траве и заполнять собой каждую частичку Вселенной, в ней молодость, вечная, верная, одному тебе подаренная юность, когда кружится голова и можно запросто кричать о своей запредельной нежности.
И вся эта суетливая шумиха слов, неуклюжим потоком рвущаяся на волю, - какая же она неуклюжая, как мало, как мало я ещё могу сказать. И как хочется даже в самом обыденном теперь увидеть то, чего раньше не замечала, чтобы стать тем самым художником, в чьих картинах золотые всполохи заката оживали бы заново; чтобы узнать вкус пепельно-серых облаков и каждому ветру найти свой запах, чтобы сберечь каждую искру угасающего дня, потому что завтра... завтра всё будет иначе. И дымчатый туман, опускаясь на город, теплым саваном укроет всё то, что совсем недавно волновало, тревожило и заставляло трепетать.
А вечером, сидя на крыльце маленького домика и наматывая на палец негнущуюся тишину, медленно цедить драгоценные изумруды-слова, роняя их как наживку в пряную траву, чтобы наутро найти пойманными в эту паутинную сеть рассветную, умытую росой свежесть и лучи просыпающегося пшеничного солнца.